– Прошу вас, подождите одну минутку, – обратилсяФауст к Харону, – Мне нужно кое-что уладить. – Затем, наклонившись кдевушке, он зашептал ей: – Дорогая, я не имел в виду ничего дурного, когдапредлагал тебя Харону. Это вовсе не в моих правилах. Я только подумал, что тыможешь пообедать вместе с ним, а потом немного потанцевать. Он согласится, яуверен – ведь ему, наверное, уже порядком надоело плавать в своей ладьевверх-вниз по течению. Я понимаю, тебе это может быть не слишком приятно; новедь в том, чтобы скушать свой обед в обществе этого безобидного старичка, апотом протанцевать пару спокойных танцев, нет ничего плохого.

– Почему вы думаете, что мне надоела моя ладья? –неожиданно прервал его Харон. Он подслушивал разговор Фауста с Маргаритой.

– Желание перемен к лучшему свойственно всем людям –как живым, так и отошедшим в мир иной, – ответил ему Фауст. – Таковачеловеческая природа.

– Что ж, в вашей идее, однако, есть кое-что разумное.Никогда не поздно попробовать внести в свою жизнь некотороеразнообразие, – сказал Харон после короткой паузы. – Я могу взять…как же это называется?.. Мне ведь уже не раз приходилось слышать такое короткоеновое слово.

– Отпуск, – подсказал Фауст.

– Правильно, отпуск. В древности у нас ничего подобногоне было.

– Вам бы уже следовало привыкнуть к тому, что правилаприличия, нормы поведения и законы, так же как и моды, меняются оченьбыстро, – заметил Фауст. – Однако вернемся к предмету нашей беседы.Почему бы вам не направить свою ладью в Константинополь, год 1210? В пути высможете наслаждаться обществом прекрасной девушки и танцевать с нею, сколькозахотите.

– А вы что будете делать в это время? – спросилХарон.

– С вашего позволения, прилягу отдохнуть в каюте. Впоследнее время на меня свалилось множество хлопот, да и в будущем их предстоитне меньше. Я устал и мечтаю об одном – хорошенько выспаться.

Мефистофель перенес Мака в совершенно незнакомую местность –должно быть, в какой-то маленький тихий залив, берега которого поросли лесом.Огромные прямые стволы, похожие на стройные колонны, поддерживающие своддревнего храма, поднимались вверх, к солнцу и ветру. Прежде Мак никогда невидел таких деревьев – величавых гигантов, совсем не похожих на тоненькиедеревца, растущие в Европе. Даже трава под ногами выглядела по-иному: она былагораздо выше и гуще, чем та, которая росла по обочинам исхоженных Маком дорог.Больше ему не удалось разглядеть ничего: мешали заросли ивняка. Слабый ветерокпринес горьковатый запах морской воды, и Мак решил, что они, по-видимому,находятся недалеко от берега.

Свежий, холодный воздух небесных сфер, по которым сбыстротой метеора пронеслись они с Мефистофелем, покинув зеленую лужайку, гдепроходил Всемирный Шабаш, немного прояснил мысли захмелевшего Мака; однако отвыпитого на празднике вина у него до сих пор слегка кружилась голова. «Ну икрепкий же эль пьют на этих сатанинских балах», подумал Мак. Настроение у негобыло прекрасное, даже несмотря на странное предчувствие, зашевелившееся вглубине его души – ему показалось, что в будущем ему уготовано не одно толькоприятное времяпрепровождение. Сейчас Маку хотелось поговорить об ожидающем егонесметном богатстве – части той награды, которую посулил Мефистофель, – иузнать подробнее, что еще ему предстоит получить от демона.

– Мне нужно составить список своих желаний, –сказал Мак Мефистофелю. – Вы обещали исполнить все мои желания, не правдали?

– О, да, – ответил демон. – Какие мелочи васволнуют, однако!

– Смотря с какой стороны к этому подойти! То, что длявас – мелочи, для меня – наоборот, очень важно. Послушайте, а не могли бы выдать мне хоть что-нибудь прямо сейчас, раз уж вы считаете подобные вещи сущимипустяками? Для начала мне хотелось бы получить королевскую мантию, подбитуюмехом горностая. И еще – серебряный кубок, из которого я буду пить вино. Стараяоловянная посуда не подходит столь важной особе, какой я теперь стал.

– Возьмите себя в руки, – осадил егоМефистофель. – Нельзя же так распускаться! Право, создается впечатление,будто вам не о чем сейчас подумать, кроме как о преходящих земных благах и оразмере вашего вознаграждения! Всему свое время, и наградам тоже. Итак, снастоящего момента вы начинаете играть свою роль в Тысячелетней Войне двухвеликих сил – Света и Тьмы.

– Ох, – вздохнул Мак. – Послушайте,любезнейший, я сейчас нахожусь не в самой лучшей форме. Нельзя ли отложить всеэти дела на денек? Завтра мы поговорим серьезно…

– Мы и сейчас не шутим, – сказалМефистофель. – Вы прославились среди смертных своим выдающимся интеллектоми сильной волей, благодаря которым вам удалось многого достичь. Я успелпросмотреть ваше досье во время бала, пока вы осушали чаши с вином в компаниинескольких молодых ведьм…

– Мое досье?

– Да. В архивах как у Светлых, так и у Темных силимеются досье на каждого из ныне живущих или когда-то живших людей.

– Я этого не знал…

– В школе и в колледже вы были отличником; выовладевали знаниями с таким усердием, что все профессора восхищались вами…

Мак удивленно поглядел на Мефистофеля. За ним никогда нечислилось даже малой части тех подвигов, о которых говорил суровый демон. Припомнивсвои краткие годы студенчества, Мак подумал, что, хотя никто не мог бы назватьего неспособным или отстающим учеником, все-таки звезд с неба он не хватал. Ончуть было не выдал себя неосторожным восклицанием, но вовремя спохватился,сообразив, что Мефистофель, конечно, имел в виду настоящего Фауста, а не МакаТрефу.

– И теперь бьет ваш час, – продолжал тем временемдемон. – Вам, доктор Фауст, выпала уникальная возможность повлиять насудьбу всего человечества в ее переломный момент, разрешив один из сложнейшихфилософских вопросов – вопрос о роли личности в истории. Вы сможете проявитьсебя в конкретных делах, доказав, что долгие годы, проведенные в кабинетныхразмышлениях и упорных поисках истины, прожиты вами не напрасно.

– Да-да, – неуверенно пробормотал Мак, – япостараюсь оправдать ваше доверие…